«Вот сёстры мои говорили, что Белый Полянин без роздыху воюет, а он на двенадцать суток спать залёг! Не заснуть ли и мне пока?» Подумал-подумал Иван-царевич и лёг с ним рядом.
Тут прилетела в шатёр малая птичка, вьётся у самого изголовья и говорит таковые слова:
– Встань-пробудись, Белый Полянин, и предай злой смерти Ивана-царевича, не то встанет – сам тебя убьёт!
Иван-царевич вскочил, выгнал птичку из шатра и опять лёг возле Белого Полянина. Не успел заснуть, как прилетает другая птичка, вьётся у изголовья и говорит:
– Встань-пробудись, Белый Полянин, и предай злой смерти Ивана-царевича: не то встанет – сам тебя убьёт!
Иван-царевич вскочил, выгнал птичку из шатра и опять лёг на то же место. Вслед за тем прилетает третья птичка, вьётся у изголовья и говорит:
– Встань-пробудись, Белый Полянин, и предай злой смерти Ивана-царевича: не то он встанет да тебя убьёт!
Иван-царевич вскочил и выгнал птичку из шатра вон, а сам опять лёг и крепко заснул.
Пришла пора – пробудился Белый Полянин, смотрит – рядом с ним незнамо какой богатырь лежит. Схватился за острый меч и хотел было предать его злой смерти, да удержался вовремя.
«Нет, – думает, – он наехал на меня на сонного, а меча не хотел кровавить. Не честь, не хвала и мне, доброму молодцу, загубить его! Сонный что мёртвый! Лучше разбужу его».
Разбудил Ивана-царевича и спрашивает:
– Добрый ли, худой ли человек? Говори, как тебя по имени зовут и зачем сюда заехал.
– Зовут меня Иваном-царевичем, а приехал на тебя посмотреть, твоей силы попытать.
– Больно смел ты, царевич! Без спросу в шатёр вошёл, выспался, можно тебя за то смерти предать!
– Эх, Белый Полянин! Не перескочил через ров, да хвастаешь. Подожди – может, споткнёшься! У тебя две руки, да и меня мать не с одной родила.
Сели они на своих богатырских коней, съехались и ударились, да так сильно, что их копья вдребезги разлетелись, а добрые кони на колени попадали.
Иван-царевич вышиб из седла Белого Полянина и занёс над ним острый меч. Взмолился ему Белый Полянин:
– Не дай мне смерти, дай мне живот[5]! Назовусь твоим меньшим братом, вместо отца почитать буду.
Иван-царевич взял его за руку, поднял с земли, поцеловал в уста и назвал своим меньшим братом.
– Слышал я, брат, что ты тридцать лет с бабой-ягою – золотой ногою воюешь. За что у вас война?
– Есть у неё полонянка-красавица, хочу добыть да жениться.
– Ну, – сказал царевич, – коли дружбу водить, так в беде помогать! Поедем воевать вместе.
Сели на коней, выехали в чистое поле. Баба-яга – золотая нога выставила рать-силу несметную. То не ясные соколы налетают на стадо голубиное, напускаются могучие богатыри на войско вражее! Не столько мечами рубят, сколько конями топчут. Прирубили, притоптали целые тысячи.
Баба-яга наутёк бросилась, а Иван-царевич за ней вдогонку. Совсем было нагонять стал, как вдруг прибежала она к глубокой пропасти, подняла чугунную доску и скрылась под землёю.
Иван-царевич и Белый Полянин накупили быков многое множество, начали их бить, кожи снимать да ремни резать. Из тех ремней канат свили, да такой длинный, что один конец здесь, а другой на тот свет достанет. Говорит царевич Белому Полянину:
– Опускай меня скорей в пропасть, да назад каната не вытаскивай, а жди: как я за канат дёрну, тогда и тащи!
Белый Полянин опустил его в пропасть на самое дно. Иван-царевич осмотрелся и пошёл искать бабу-ягу. Шёл, шёл, смотрит – за решёткой портные сидят.
– Что вы делаете?
– А вот что, Иван-царевич: сидим да войско шьём для бабы-яги – золотой ноги.
– Как же вы шьёте?
– Известно как: что кольнём иглою, то и казак с пикою, на лошадь садится, в строй становится и идёт войной на Белого Полянина.
– Эх, братцы! Скоро вы делаете, да не крепко. Становитесь-ка в ряд, я вас научу, как крепче шить.
Они тотчас выстроились в один ряд, а Иван-царевич как махнёт мечом, так и полетели головы. Побил портных и пошёл дальше.
Шёл, шёл, смотрит – за решёткою сапожники сидят.
– Что вы тут делаете?
– Сидим да войско готовим для бабы-яги – золотой ноги.
– Как же вы, братцы, войско готовите?
– А вот как: что шилом кольнём, то и солдат с ружьём, на коня садится, в строй становится и идёт войной на Белого Полянина.
– Эх, ребята! Скоро вы делаете, да не споро. Становитесь-ка в ряд, я вас получше научу.
Вот они стали в ряд. Иван-царевич махнул мечом, и полетели головы. Побил сапожников – и опять в дорогу.
Долго ли, коротко ли – добрался он до большого города. В том городе царские терема выстроены, в тех теремах сидит девица красоты неописанной.
Увидала она в окно добра молодца, зазвала к себе, расспросила, куда и зачем идёт. Он ей сказал, что ищет бабу-ягу – золотую ногу.
– Ах, Иван-царевич, ведь это меня ищет Белый Полянин, а баба-яга теперь спит непробудным сном, залегла на двенадцать суток.
Иван-царевич пошёл к бабе-яге – золотой ноге, застал её сонную, ударил мечом и отрубил ей голову. Голова покатилась и промолвила:
– Бей ещё, Иван-царевич!
– Богатырский удар и один хорош! – отвечал царевич, воротился в терема к красной девице, сел с нею за столы дубовые, за скатерти браные[6]. Наелся-напился и стал её спрашивать:
– Есть ли в свете краше тебя?
– Ах, Иван-царевич! Что я за красавица! Вот как за тридевять земель, в тридесятом царстве живёт у царя-змея королевна, так та подлинно красота несказанная.
Иван-царевич взял красную девицу за белую руку, привёл к тому месту, где канат висел, и подал знак Белому Полянину. Тот ухватился за канат и давай тянуть. Тянул, тянул и вытащил царевича с красной девицей.
– Здравствуй, Белый Полянин, – сказал Иван-царевич, – вот тебе невеста, живи, веселись, ни о чём не крушись! А я в змеиное царство поеду.
Сел на своего богатырского коня, попрощался с Белым Полянином и его невестою и поскакал за тридевять земель.
Долго ли, коротко ли, низко ли, высоко ли – скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается – приехал он в царство змеиное, убил царя-змея, освободил из неволи прекрасную королевну и женился на ней. После того воротился домой и стал с молодой женою жить-поживать да добра наживать.
Сказка о Василисе, Золотой косе, Непокрытой красе, и об Иване Горохе
[7]
Жил-был царь Светозар. У него, у царя, было два сына и красавица дочь. Двадцать лет жила она в светлом тереме. Любовались на неё царь с царицею, ещё мамушки и сенные девушки[8], но никто из князей и богатырей не видал её лица, а царевна-краса называлась Василиса, Золотая коса. Никуда она из терема не ходила, вольным воздухом не дышала. Много было у ней и нарядов цветных, и каменьев дорогих, но царевна скучала: душно ей в тереме, в тягость покрывало! Волосы её густые, златошёлковые, не покрытые ничем, в косу связанные, упадали до пят, и царевну Василису стали люди величать: Золотая коса, непокрытая краса. Но земля слухом полнится: многие цари узнавали и послов присылали царю Светозару челом бить, царевну в замужество просить.
Царь не спешил. Только время пришло, и отправил он гонцов во все земли с вестью, что будет царевна жениха выбирать. Чтоб цари и царевичи съезжались-сбирались к нему пировать, а сам пошёл в терем высокий сказать Василисе Прекрасной. Царевне на сердце весело. Глядя из окошка косящатого[9], из-за решётки золотой, на сад зелёный, лужок цветной, захотела она погулять. Попросила её отпустить в сад – с девицами поиграть.
– Государь-батюшка! – говорила она. – Я ещё свету божия не видала, по траве, по цветам не ходила, на твой царский дворец не смотрела. Дозволь мне с мамушками, с сенными девушками в саду проходиться.
Царь дозволил, и сошла Василиса Прекрасная с высокого терема на широкий двор. Отворились ворота тесовые[10], очутилась она на зелёном лугу пред крутою горой. По горе той росли деревья кудрявые, на лугу красовались цветы разновидные. Царевна рвала цветочки лазоревые. Отошла она немного от мамушек – в молодом уме осторожности не было. Лицо её было открыто, красота без покрова…
Вдруг поднялся сильный вихорь, какого не видано было, не слыхано, людьми старыми не запомнено. Закрутило, завертело, глядь – подхватил вихорь царевну, понеслась она по воздуху! Мамки вскрикнули, ахнули, бегут, оступаются, во все стороны мечутся, но только и увидели, как помчал её вихорь! И унесло Василису, Золотую косу, через многие земли великие, реки глубокие, через три царства в четвёртое, в область Змея Лютого.
